Эсминец керчь. Памятник эсминцу «Керчь. Командный состав Новороссийской эскадры
Весна 1918 года... Против молодой Советской Республики выступили страны Антанты. На Черном море в это время хозяйничали немцы. Кайзеровская армия поспешно продвигалась в глубь Украины. Владимир Ильич Ленин внимательно следил за положением на Украине и в Крыму. По устным указаниям, а часто за личной подписью вождя на юг шли важнейшие директивы, определявшие судьбу Черноморского флота. Когда полчища врага заняли Одессу, Николаев, Перекоп и нависла угроза оккупации Крыма, глава Советского правительства распорядился принять срочные меры по перебазированию кораблей из Севастополя в Новороссийск. Совнарком РСФСР принимает решение: «Вывести Черноморский флот в Новороссийск во избежание захвата его немцами».
По требованию В. И. Ленина начальник Морского генерального штаба Е. А. Беренс подготовил доклад о положении Черноморского флота. Этот документ подвергся тщательному обсуждению в Высшем военном совете республики. «Ввиду безвыходности положения, доказанной высшими военными авторитетами, флот уничтожить немедленно. Председатель СНК В. Ульянов (Ленин)», — написал В. И. Ленин 24 мая 1918 года на докладе начальника Морского генерального штаба.
28 мая за подписью В. И. Ленина была дана секретная директива для командующего и главного комиссара Черноморского флота, в которой говорилось: «Ввиду явных намерений Германии захватить суда Черноморского флота, находившиеся в Новороссийске, и невозможности обеспечить Новороссийск с сухого пути или перевода в другой порт Совет Народных Комиссаров, по требованию Высшего военного совета, приказывает вам с получением сего уничтожить все суда Черноморского флота и коммерческие пароходы, находящиеся в Новороссийске».
Исполнить приказ вождя революции было поручено наиболее революционно настроенному экипажу эсминца «Керчь» под командованием В. А. Кукеля.
Утром 17 июня на берегах Цемесской бухты собрались толпы народа. То и дело слышались возгласы негодования и возмущения. На внешнем рейде отдали якоря корабли, команды которых под влиянием контрреволюционеров решили идти в оккупированный немцами Севастополь. Это были линкор «Воля», эсминцы «Дерзкий», «Поспешный», «Беспокойный», «Пылкий», «Громкий» и миноносцы «Жаркий» и «Живой». Вслед уходившим кораблям на фалах «Керчи» взвился сигнал: «Судам, идущим в Севастополь: позор изменникам России!»
Команда эсминца «Громкий», который вышел в море, приняла решение затопить свой корабль. Это был первый из кораблей Черноморского флота, который лег на дно вблизи Новороссийска, у мыса Мысхако.
В Новороссийске остались линкор «Свободная Россия», эсминцы «Гаджибей», «Керчь», «Калиакрия», «Фидониси», «Пронзительный», «Капитан-лейтенант Баранов», «Лейтенант Шестаков» и миноносцы «Сметливый» и «Стремительный». Поздно вечером В. А. Кукель собрал на «Керчи» офицеров с других кораблей, активных сторонников потопления, и предложил им план операции, который после уточнений и был принят к исполнению. По плану предполагалось, что корабли самостоятельно либо на буксире начнут выход на открытый рейд в 5 утра 18 июня. Там они становятся на якорь и ждут прихода «Свободной России» на траверз Дообского маяка. По сигналу с «Керчи» корабли открывают кингстоны, а затем «Керчь» торпедирует «Свободную Россию». К утру выяснилось, что на всех кораблях, кроме «Керчи» и «Лейтенанта Шестакова», команды почти разбежались, а на эсминце «Фидониси» вообще не осталось ни одного человека, сбежал даже командир корабля старший лейтенант Мицкевич.
Выполнив свой долг, эсминец «Керчь» направился к Туапсе. Ночью 18 июня на подходе к Кадошскому маяку в эфир была послана ставшая исторической радиограмма: «Всем, всем, всем... Погиб, уничтожив те корабли Черноморского флота, которые предпочли гибель позорной сдаче Германии. Эскадренный миноносец «Керчь». А на рассвете 19 июня моряки затопили свой корабль. (с)
В память об этом событии пятьдесят лет спустя, в 1968 году в Туапсе был установлен памятник. Известно, что корабль, затопленный на глубине двадцать семь метров, в трёх милях от Туапсинского порта, попытались поднять со дна эпроновцы в 1929 году, но только в 1932 году удалось осуществить намерение, подняв среднюю часть корпуса.
После ремонта турбины из машинного отделения корабля перенесли на Туапсинскую электростанцию, где они долгое время работали. Остальные части миноносца продолжают лежать на дне Чёрного моря.
Памятник эсминцу «Керчь» расположен на набережной города Туапсе и представляет собой огромную глыбу песчаника, по очертанию напоминающую нос корабля с прикрепленным к нему адмиралтейским якорем. Памятник был установлен в 1968 году, в пятидесятую годовщину трагических событий, которые произошли в тяжелые для страны времена.
Весной 1918 года против армия Антанты захватила Одессу, Николаев и Перекоп – возникла реальная угроза полной оккупации Крыма. Совнарком во главе с Лениным принял решение вывести весь черноморский флот, базировавшийся в Севастополе, в Новороссийск, во избежание захвата кораблей немцами. Всего в Новороссийск было переправлено двенадцать эсминцев, десять катеров и восемь транспортеров, два линкора и пять миноносцев. В ответ на это немцы, нарушая Брестский договор, заняли Севастополь и выдвинули ультиматум советскому руководству с требованием в течение шести дней вернуть флот в Севастополь. Поскольку Красная армия в то время не имела достаточно сил для противостояния, было принято решение затопить весь флот.
17 июня 1918 года данное решение было приведено в исполнение, и роковую роль в этих событиях сыграл именно эсминец «Керчь». Решение затопить флот вызвало бурю протестов как среди населения, так и самих моряков. Единственным ярым сторонником затопления флота оказался командир эсминца «Керчь» - В.А. Кукель, который взял на себя исполнение приказа. На рассвете 19 июня неподалеку от Туапсе был затоплен и эсминец «Керчь».
Стоит отметить, что часть флота все-таки удалось спасти и переправить корабли в Царицын, где на этой основе была создана Волжно-Каспийской военная флотилия.
Цемесская бухта близ Новороссийска. На высоком берегу у трассы памятник, цепляющий взгляд. И душу - если выйдешь из машины и прочтешь надписи на гранитных плитах.
Сигнал "Погибаю, но не сдаюсь!"
В июне 1918 года здесь были затоплены корабли Черноморского флота. Их методично расстреливал минными торпедами эсминец "Керчь", которым командовал старший лейтенант Владимир Кукель.
Внук адмирала Геннадия Ивановича Невельского.
По стопам деда
Да, знаменитый моряк и исследователь Дальнего Востока приходился дедом Владимиру Андреевичу Кукелю. Он родился в 1885 году и тоже пошел служить на флот, окончив в 1902 году Морской корпус. Служил на кораблях Балтийского флота, Первую мировую войну встретил командиром эскадренного миноносца "Амурец". После 1917 года остался на Красном флоте, безоговорочно приняв победу большевиков. Был переведен на Черноморский флот, в марте 1918-го назначен командиром эсминца "Керчь".
Мог ли он предполагать, какая черная для любого моряка миссия выпадет на его долю...
Афиша фильма "Гибель эскадры"
"Флот уничтожить немедленно"
Распавшаяся империя вышла из мировой войны, чем незамедлительно воспользовалась Германия. Началось наступление немцев по всем фронтам. Параллельно фронт против Советов открыла самостийная Украинская народная республика (УНР), заключившая сепаратный договор с Германией и тут же постаравшаяся опередить новых союзников в захвате Крыма. Главной целью группа войск под командованием П.Ф. Белбочана ставила освобождение полуострова от советской власти и захват Черноморского флота.
Но ровно те же планы были у немцев.
Когда командующий Черноморским флотом вице-адмирал М.П. Саблин под огнем немецкой артиллерии вывел из Севастополя два линкора и 15 эсминцев для перехода в Новороссийск, немцы вынудили оставшиеся корабли спустить украинские флаги, поспешно поднятые "союзниками". И вместо них водрузили свои. После чего разоружили "самостийников"...
Но семнадцать кораблей все-таки вырвались из севастопольской ловушки и ушли в Новороссийск. Сама мысль о сдаче была для их экипажей кощунственной. На этих кораблях моряки не просто служили и воевали, но и прожили большую часть своей молодой жизни. Если бы все зависело только от них...
Немцы потребовали от Михаила Саблина вернуть флот в Севастополь и передать его под немецкий контроль. Над Новороссийском стали появляться немецкие самолеты, в море - подводные лодки. Сухопутные немецкие войска продвигались вглубь нашей территории, захватив Керчь и Ростов. Одновременно немецкое командование потребовало передачи флота и от руководства Советской республики, угрожая дальнейшим наступлением по всем фронтам...
Глава Совнаркома Владимир Ленин не собирался сдавать флот немцам. Но и воевать с ними не входило в его планы. Так появилась зашифрованная телеграмма на имя командующего флотом:
"Ввиду безвыходности положения, доказанной высшими военными авторитетами, флот уничтожить немедленно.
Председатель СНК В. Ульянов (Ленин)"
<<< Старший лейтенант Владимир Кукель
Два приказа
В официальном приказе по флоту Ленин разъяснил подробности:
"Ввиду явных намерений Германии захватить суда Черноморского флота, находящиеся в Новороссийске, и невозможности обеспечить Новороссийск с сухого пути или перевода в другой порт, Совет Народных Комиссаров, по представлению Высшего военного Совета, приказывает вам с получением сего уничтожить все суда Черноморского флота и коммерческие пароходы, находящиеся в Новороссийске" . Командующий Саблин убыл в Москву якобы для отмены этого решения, оставив исполнять свои обязанности командира линкора "Воля" (бывший "Император Александр III") капитана 1-го ранга Александра Тихменева. Тот в свою очередь потребовал от советского правительства отложить решение о затоплении кораблей...
Чтобы выиграть время, Совнарком направил на флот открытую телеграмму о необходимости передачи кораблей немцам. И зашифрованную - Тихменеву, с категорическим требованием затопить флот. Каперанг довел содержание обеих телеграмм до личного состава. Последовала череда бурных собраний судовых команд. Единой точки зрения выработать не удалось. Смятения в умах добавило прибытие на флот председателя Кубано-Черноморской республики Абрама Рубина, требовавшего не исполнять решение центрального правительства о затоплении кораблей и обещавшего взять на себя снабжение флота...
Неразбериха, падение дисциплины, дезертирство - иного трудно было ожидать. В Цемесской бухте на тот момент находилось 2 линейных корабля, 10 эсминцев, 6 миноносцев. Какому приказу подчиняться? Ленинскому? Тихменевскому?
Они были обречены на раскол.
17 июня 1918 года по сигналу командующего Александра Тихменева встали на рейд и ушли в Севастополь (к этому моменту он перешел под контроль армии Деникина) 8 кораблей - линкор "Воля", эсминцы "Дерзкий", "Поспешный", "Беспокойный", "Пылкий", "Громкий" и миноносцы "Жаркий" и "Живой".
Команды оставшихся кораблей - линкора "Свободная Россия", эсминцев "Гаджибей", "Керчь", "Калиакрия", "Фидониси", "Пронзительный", "Капитан-лейтенант Баранов", "Лейтенант Шестаков", транспорта "Эльбрус", миноносцев "Сметливый" и "Стремительный" приняли решение выполнить приказ Ленина.
Главная роль была отведена Владимиру Кукелю.
На палубе линейного корабля "Свободная Россия". 1918 год.
Последний парад
К этому моменту почти все корабли, за исключением эсминца "Лейтенанта Шестакова", утратили способность к самостоятельному передвижению. А в полной боевой готовности находился только эсминец "Керчь". При всеобщем разброде и шатании старшему лейтенанту Владимиру Кукелю удалось сохранить большую часть команды своего корабля.
18 июня Кукель совместно с представителем Совнаркома Ф.Ф. Раскольниковым спешно укомплектовал команду "Лейтенант Шестаков". Этот миноносец отбуксировал корабли на глубокую воду Цемесской бухты. Здесь и разыгрались последние сцены трагедии, которую ни один революционный драматург в мире не смог бы назвать оптимистической.
При буксировке эсминца "Гаджибей" был выставлен сигнал "Погибаю, но не сдаюсь" , отчего картина происходящего становилась еще мрачнее. Первым ушел под воду эсминец "Фидониси", следом в течение полутора часов не удавалось затопить линкор "Свободная Россия", плавучесть которого вызывала грандиозное впечатление. Часть кораблей погибли, открыв кингстоны. Остальных торпедировал Владимир Кукель с "Керчи". Когда под водой скрылась последняя мачта, старший лейтенант направил эсминец в Туапсе, где на следующий день тоже открыл кингстоны. Его последняя радиограмма:
"Всем, всем. Погиб, уничтожив те корабли Черноморского флота, которые предпочли гибель позорной сдаче Германии - эскадренный миноносец "Керчь".
Линкор "Воля" уходит из Новороссийска 17 июня 1918 года. На переднем плане - оставшийся для затопления эсминец "Керчь".
Век "Воли" не видать
Судьба линкора "Воли" и других кораблей, ушедших в Севастополь, сложилась не менее трагично. После ухода немецких войск они были захвачены англичанами и французами и отправлены в турецкие порты. Позднее "Воля" возглавила Белый Черноморский флот, была переименована в "Генерала Алексеева", в 1920 году участвовала в эвакуации белогвардейцев в Константинополь. И до 1924 года, когда французы признали СССР, стояла в порту Бизерта в ранге интернированной - как и другие русские корабли. Несмотря на все договоренности, французы так и не вернули эскадру на Родину...
А вернувшийся в Москву Владимир Кукель в 1920 году был назначен начальником штаба Балтийского флота, которым командовал его друг Федор Раскольников. В 1921 году по просьбе последнего, назначенного послом в Афганистан, отправился с ним в Кабул вторым секретарем советского полпредства. В 1928 году возглавил морскую пограничную охрану ОГПУ в Севастополе, в 1932-м наблюдал в Италии за постройкой заказанных Советским Союзом кораблей, а затем руководил их переходом из Генуи во Владивосток. В 1935 году был назначен начальником Морской пограничной охраны Дальнего Востока, стал капитаном 1-го ранга...
Здесь 18 сентября 1937 года Кукель был арестован, а 16 сентября 1938 года расстрелян в Хабаровске. Сын Николай Владимирович, родившийся в 1921 году в Кабуле, отказался отречься от родителей, прошел через колонию для несовершеннолетних преступников, а затем морским пехотинцем и разведчиком - через Великую Отечественную войну...
В. Тевторадзе. Затопление Черноморской эскадры.
ТОЛЬКО ЦИФРЫ
К началу Первой мировой войны в состав Черноморского флота входили:
5 линейных броненосцев,
2 крейсера,
17 эсминцев,
12 миноносцев,
4 подводные лодки.
В ходе войны в состав флота вошли
Из всех затопленных в Цемесской бухте кораблей лишь два вернулись в строй - в 1925 году были подняты транспорт "Эльбрус" и эскадренный миноносец "Калиакрия". После восстановления они были переименованы в "Валериан Куйбышев" и "Дзержинский", оба погибли в 1942 году во время боевых действий на Черном море.
5.3. «Керчь» выполняет ленинский приказ
В 1918 г. сложной была обстановка и на юге страны. В начале года кайзеровская армия продвигалась в глубь Украины. В руках врага мог оказаться Крым. Угроза нависла и над Черноморским флотом. 22 марта 1918 г. МГШ обратился в Высший Военный Совет Республики с докладом, в котором предлагалось перевести флот в Новороссийск. Высший Военный Совет нашел эту меру правильной и своевременной 295 . 27 марта МГШ направил Центральному комитету Черноморского флота телеграфное распоряжение о немедленной подготовке к эвакуации флота в Новороссийск. На пленарном заседании Центрофлота в Севастополе большинством голосов было принято предложение большевиков «немедленно готовить базу для флота в Новороссийске. Флот также привести в боевую готовность так скоро, как это будет возможно» 296 .
25 апреля был захвачен Симферополь. Германское командование предъявило Советскому правительству ультиматум о сдаче Черноморского флота, находящегося в Севастополе. Украинские буржуазные националисты, эсеры и контрреволюционно настроенные офицеры начали усиленно агитировать на кораблях за поднятие желто-голубых флагов Центральной рады 297 и оставление кораблей в Севастополе. 29 апреля на линейных кораблях «Воля» (бывш. «Император Александр III»), «Свободная Россия» (бывш. «Императрица Екатерина II») и некоторых эсминцах такие флаги были подняты по приказу командующего флотом контр-адмирала М. П. Саблина. В ответ на это на фок-мачте эскадренного миноносца «Керчь» взвился сигнал «Позор и продажа флота!». В этот же день на этом эсминце собрались представители команд кораблей минной бригады, чтобы обсудить положение. Экипаж «Керчи» предложил идти в Новороссийск 298 . Его поддержали представители семи эскадренных миноносцев «Калиакрия», «Пронзительный» «Пылкий», «Громкий», «Поспешный», «Гаджибей», «Беспокойный», шести угольных миноносцев «Жаркий», «Живой», «Лейтенант Шестаков», «Капитан-лейтенант Баранов», «Сметливый», «Стремительный», дивизиона сторожевых катеров и подводных лодок.
Сразу после собрания командиры эскадренных миноносцев «Поспешный» и «Громкий» явились к командующему флотом М. П. Саблину и доложили о решении части судов идти в Новороссийск. Командующий не препятствовал, но посоветовал уходить до 24 ч, так как к этому времени боны будут закрыты.
В 22 ч на эскадренном миноносце «Пронзительный» командиры уходящих судов обсудили план выхода в море и похода. Совещание поручило командование отрядом командиру «Калиакрии», а в случае задержки корабля командиру «Керчи» В. А. Кукелю.
Контрреволюционеры от имени экипажей линкора «Воля» и «Свободная Россия» передали на готовящиеся к отходу корабли, что расстреляют их из орудий главного калибра. В ответ эсминцы приготовились к торпедной атаке. Согласно выработанной на совещании командиров дислокации около 23 ч 30 мин корабли в полной боевой готовности начали выходить из Южной бухты в море, приказав транспортам, стоявшим на рейде, следовать за собой 299 .
Накануне, 30 апреля, немецкие части подошли к Севастополю и заняли высоты над бухтой, откуда можно было расстреливать корабли в упор. Команды судов потребовали, чтобы командующий флотом М. П. Саблин немедленно увел оставшийся флот в Новороссийск. В 23 ч, не зажигая огней, корабли начали выходить из Севастопольской бухты. Первыми шли эсминцы «Дерзкий» и «Гневный», затем «Звонкий» и «Зоркий».
Немцы заметили движение кораблей на рейде. Как только эсминцы подошли к проходу в боковых заграждениях, бухта осветилась ракетами, и с берега был открыт орудийный и пулеметный огонь. «Дерзкому» удалось на полной скорости проскочить зону обстрела невредимым, а на «Гневный» обрушился шквал огня. Совершая маневр уклонения от артобстрела, «Гневный» наскочил на боковые заграждения, от попадания вражеских снарядов в корпусе образовалась пробоина. Команда решила не сдавать корабль врагу. Эскадренный миноносец повернул в бухту и выбросился на берег в Ушаковской балке. Экипаж, покидая корабль, открыл кингстоны и подорвал машины.
Стена огня преградила путь эсминцам «Звонкому», «Зоркому», подводным лодкам и транспортным судам, и они вынуждены были возвратиться в Южную бухту.
Линейные корабли «Воля» и «Свободная Россия», имевшие мощную броню, несмотря на жестокий огонь, благополучно вышли из Севастополя и 2 мая в сопровождении «Дерзкого» прибыли в Новороссийск. В этот же день сюда прибыли эскадренные миноносцы «Фидониси» (из Феодосии) и «Живой» (из Ялты). Остальные корабли Черноморского флота были вынуждены остаться в Севастополе, часть вследствие ремонта, часть из-за отсутствия экипажей 300 .
Ко 2 мая 1918 г. в Новороссийске собрались 2 линкора, 10 эскадренных миноносцев типа «Новик», 6 угольных миноносцев и 10 сторожевых кораблей 301 . Корабли получили из Москвы телеграмму, в которой говорилось: «Выражаем всему личному составу флота, пришедшего в Новороссийск, братское приветствие от имени Морского комиссариата и Совнаркома. Революция оценит героические усилия, направленные в этих трудных условиях на спасение флота, страны и революции» 302 .
Таким образом, в Новороссийской бухте были сосредоточены все три дивизиона эсминцев типа «Новик»: 1-й дивизион «Дерзкий», «Беспокойный», «Пронзительный»; 2-й дивизион «Пылкий», «Громкий», «Поспешный»; 3-й дивизион «Керчь», «Гаджибей», «Фидониси», «Калиакрия».
В Севастополе оставались 7 старых эскадренных броненосцев, 3 крейсера, 2 эскадренных миноносца типа «Новик» «Быстрый» и «Счастливый» 9 угольных миноносцев, 16 подводных лодок, 4 плавбазы. Четыре эсминца-»новика» «Занте», «Корфу», «Левкас», «Цериго» находились в Николаеве на достройке и также достались немецким оккупантам.
Через несколько дней после прихода части флота в Новороссийск со всей очевидностью стало ясно, что порт не приспособлен к длительному базированию военных кораблей. МГШ снова обратился в Высший Военный Совет Республики с докладом. В нем говорилось, что «в настоящий момент Германия и Турция ведут явную охоту за нашими судами, нарушая при этом самым бесцеремонным и явным образом Брестский договор... Они требуют возвращения судов из Новороссийска в занятый ими Севастополь» 303 . В докладе особо подчеркивалось, что суда перешли в Новороссийск в самом спешном порядке и не смогли захватить с собой нужного оборудования и запасов для долговременной стоянки в неприспособленном порту.
Тревогу вызывала и угроза захвата Новороссийска с суши. Кораблям уходить было некуда, так как другие кавказские порты еще менее подходили для долговременной стоянки флота, чем новороссийский. МГШ представил докладную записку, в которой говорилось, что при таких условиях остается только топить собственные суда. На записке Владимир Ильич Ленин написал: «Ввиду безвыходности положения, доказанной высшими военными авторитетами, флот уничтожить немедленно. Пред. СНК В. Ульянов (Ленин)»{ 304}.
28 мая исполняющий обязанности командующего Черноморским флотом А. И. Тихменев 305 и главный комиссар Н. П. Глебов-Авилов получили секретную директиву, подписанную В. И. Лениным. В ней говорилось о необходимости уничтожить все суда Черноморского флота и коммерческие пароходы, находящиеся в Новороссийске, ввиду явных намерений Германии захватить их и невозможности перевести в другой порт или защитить Новороссийск со стороны суши 306 .
Общее руководство при выполнении этой задачи возлагалось на члена Коллегии Народного комиссариата по морским делам И. И. Вахрамеева. Он прибыл в Новороссийск 2 июня.
Получив этот важный документ, Вахрамеев и Глебов-Авилов на ночном совещании тщательно пытались убедить А. И. Тихменева в необходимости потопить флот. Среди экипажей кораблей развернулась длительная дискуссия, одно за другим открывались делегатские собрания, проводились матросские референдумы. Тема их была одна: топить корабли или возвратиться в Севастополь. Часть делегатов с линейного корабля «Воля», эскадренных миноносцев «Дерзкий», «Беспокойный», «Пылкий», «Живой» и др. высказалась за возвращение в Севастополь. Большинство экипажей кораблей минной бригады, в том числе Ушаковский дивизион в полном составе, остались верными делу революции и решили выполнить ленинский приказ: уничтожить свои корабли, чтобы они не достались врагу.
Около 11 ч 17 июня, выполняя приказ исполняющего обязанности командующего флотом капитана 1 ранга А. И. Тихменева следовать в Севастополь, начали медленно, некоторые на буксире, выходить из бухты на внешний рейд миноносцы «Беспокойный», «Дерзкий», «Поспешный», «Пылкий», «Живой» и «Жаркий», за ними линкор «Воля».
Отказались выполнить этот приказ эсминцы «Керчь», «Гаджибей», «Калиакрия», «Фидониси», «Пронзительный», «Лейтенант Шестаков», «Капитан-лейтенант Баранов», «Сметливый», «Стремительный». После безуспешной попытки развести пары у причала остался и линейный корабль «Свободная Россия». Когда все суда, решившие вернуться в Севастополь, стали на якоря на внешнем рейде, на эсминце «Керчь» был поднят сигнал: «Судам, идущим в Севастополь: Позор изменникам России» 307 .
Эскадренный миноносец «Громкий» утром 17 июня начал готовиться к выходу в Севастополь. Но команда корабля еще раньше приняла решение не сдаваться врагу. Вечером эсминец вышел на внешний рейд. Команда намеревалась затопить корабль после ухода эскадры в Севастополь. Командир эсминца Н. А. Новаковский умышленно медлил сниматься с якоря. А. И. Тихменев, державший флаг на линкоре «Воля», решил, что задержка «Громкого» произошла из-за отсутствия части команды и приказал командиру «Пылкого» взять «Громкий» на буксир.
Когда команда увидела, что «Пылкий» идет к «Громкому», последний хотел сняться с якоря, но левый якорь засосало грунтом, и машина его не поднимала. Пока освобождались от якоря, «Пылкий» подошел совсем близко, намереваясь брать на буксир. В это время единственный минер приготовил аппараты левого борта, и командир Новаковский приказал командиру «Пылкого»: «Немедленно отойти от миноносца «Громкий», в противном случае буду атаковать». Угроза подействовала. Эсминец немедленно развернулся и ушел к «Воле» 308 .
Наконец «Громкий» снялся с якоря и взял курс на Мысхако. На расстоянии 3 миль от берега корабль застопорил машины, и команда спустила шлюпку. На нее погрузилась большая часть экипажа с оружием и запасом продовольствия. На «Громком» оставались командир корабля Н. А. Новаковский, председатель судового комитета Гобелко, радист и несколько матросов. Когда шлюпка отошла от борта, радист передал открытую радиограмму: «Всем, всем, всем! Миноносец «Громкий», носящий имя своего геройского собрата 309 , верен традициям русского флота, не сдается неприятелю, а топится. Призывает матросов других кораблей последовать нашему примеру. Председатель судового комитета Гобелко» 310 .
С открытыми кингстонами и клинкетами «Громкий» пошел ко дну и затонул на глубине 65 м.
Поздним вечером 17 июня на эсминце «Керчь» состоялось совещание, на котором присутствовали командир «Гаджибея» В. Алексеев, командир «Лейтенанта Шестакова» С. Аненский, командир «Калиакрии» Е. Гернет и др. На совещании был разработан детальный план потопления судов, к осуществлению которого решено было приступить на следующий день.
На рассвете 18 июня эсминец «Лейтенант Шестаков» начал выводить на буксире корабли к месту затопления. Они шли из гавани на рейд, держа на мачтах сигнал: «Погибаю, но не сдаюсь».
Это была «грустная и тяжелая картина, вспоминает В. А. Кукель. Гавань вымерла, пусто, и только медленно идущие на буксире миноносцы, беспомощные, без признаков жизни на них, с отдельными мрачными фигурами в количестве 56 человек на палубе, как зачумленные и обреченные на смерть, с которых все живое сбежало и от которых все сторонятся» 311 .
К 4 ч все военные корабли, стоявшие прежде в гавани, сосредоточились на рейде Цемесской бухты. «Керчь» подошла к «Фидониси» и с расстояния 4 кабельтовых выпустила в него торпеду. От взрыва миноносец буквально разорвался пополам, его корма и нос приподнялись и, перевернувшись на правый борт, затонули. Гибель «Фидониси» послужила сигналом к затоплению других кораблей. Специальные команды закладывали подрывные патроны в машинные отделения, открывали кингстоны и клинкеты, отдраивали иллюминаторы.
Один за другим шли на дно Цемесской бухты славные черноморские «новики» «Гаджибей», «Калиакрия», «Пронзительный». Через 25 мин рейд был мертвенно пустым.
После взрыва на эсминце «Фидоноси» «Керчь» подошла к линкору «Свободная Россия». С 5 кабельтовых эсминец дал залп из двух торпед: одна взорвалась под кораблем, вторая прошла мимо. Корабль остался на плаву, лишь столб чернот дыма поднялся над боевой рубкой. Через полчаса была выпущена третья торпеда, и хотя она взорвалась в кормовой части линкора, корабль не получил значительных повреждений, крен и дифферент отсутствовали. Четвертая торпеда взорвалась в районе кормовой 12-дюймовой башни, но корабль по-прежнему держался на поверхности воды. Следующая торпеда, выпущенная в середину корпуса линкора, внезапно повернула на обратный курс. Только шестая торпеда «Керчи» завершила дело. «Эффект взрыва был потрясающий. Столб бело-черного дыма поднялся выше мачт и закрыл своим основанием почти весь корабль... Когда дым несколько рассеялся, представилась удручающая картина: броня и бортовая обшивка как правого, так и левого борта отвалилась, и в этой части корабля появилась огромная просвечивающая насквозь брешь. Через 2 мин 3 с после взрыва линкор стал медленно крениться на правый борт, с дифферентом на нос. Спустя еще 3 мин 42 с корабль перевернулся вверх килем. Все это сопровождалось страшным лязгом и грохотом срывающихся со своих оснований огромных трехорудийных 12-дюймовых башен, которые скатывались по наклонной палубе «Свободной России», сметая все на своем пути, пока, наконец, не обрушились в воду, подняв огромные столбы воды и фонтаны брызг» 312 пишет в своих воспоминаниях бывший командир «Керчи» В. А. Кукель.
Через 37 мин корпус корабля скрылся под водой. После этого В. А. Кукель перевел машинный телеграф на «самый полный», и «Керчь» взяла курс на Туапсе. Около 10 ч вечера, при подходе к Кадошскому маяку, радист «Керчи» послал в эфир радиограмму: «Всем, всем! Погиб, уничтожив те корабли Черноморского флота, которые предпочли гибель позорной сдаче Германии. Эскадренный миноносец «Керчь» 313 . Экипажу предстояло выполнить тяжелейшую задачу затопить свой корабль.
19 июня в 4 ч 30 мин утра, после схода команды на берег, «Керчь» была потоплена на глубине 27 м. В потоплении героического эскадренного миноносца, выполнившего ленинский приказ, участвовали старший помощник Подвысоцкий, председатель судового комитета Кулинич, машинист Бачинский, рулевой Коваленко и моторист Басюк. Под руководством своего командира В. А. Кукеля 314 моряки «Керчи» с честью выполнили свой долг перед революционной Россией и Черноморским флотом.
Выполнив приказ В. И. Ленина, большая часть моряков-черноморцев с кораблей, потопленных в Новороссийске, ушла на фронты гражданской войны. Уже 18 июня 1918 г. из Новороссийска отправились первые матросские эшелоны. Большинство моряков уезжало на Волгу в Царицын и Астрахань. Они везли с собой снятые с кораблей пушки мелкого калибра и пулеметы. Туда же по железной дороге доставлялись мелкие суда.
Около 1000 черноморцев прибыло в Архангельск. 200 человек влилось в состав Балтийского флота.
Бесславно закончили свою жизнь корабли, оставшиеся в Севастополе и возвратившиеся туда из Новороссийска. 3 и 4 мая 1918 г. на них были подняты кайзеровские флаги. В ноябре 1918 г. в Германии вспыхнула революция, заставившая оккупантов убраться с Украины и из Крыма. Англо-франко-американские интервенты, которые пришли на смену германским войскам, передали русские корабли генералу Деникину и Врангелю.
В 1920 г., удирая из Крыма, белогвардейцы и интервенты увели с собой в Константинополь все корабли и транспортные суда, имевшие ход, в том числе и эсминец «Цериго», вступивший в строй в 1919 г. Они пытались также увести с собой из Николаева эсминец «Занте», находившийся в высокой степени готовности, но не сумели набрать команду из рабочих завода и моряков. Тогда эсминец на буксире решено было доставить в Одессу, находившуюся еще в руках интервентов. Во время перехода разразился шторм, буксир оборвался, и корабль выбросило на мель в нескольких милях от Одессы.
Таким образом, в ходе интервенции было захвачено 2 линкора, 2 крейсера, 7 эскадренных миноносцев типа «Новик» и другие корабли и суда 315 .
Из Константинополя корабли вскоре были переведены во французскую военно-морскую базу Бизерта в Тунисе. Эсминец «Счастливый» при переходе из Константинополя в Бизерту во время буксировки в штормовую погоду затонул в бухте Мудрое вблизи о. Тенедос (Эгейское море).
Здесь, в Бизерте, корабли нашли свой конец после срыва в 1925 г. французским правительством переговоров о их передаче Советской республике 316 . Среди них находились шесть эскадренных миноносцев типа «Новик»: «Беспокойный», «Гневный», «Дерзкий», «Поспешный», «Пылкий» и «Цериго».
После изгнания интервентов из Крыма и с Украины из 17 черноморских эсминцев типа «Новик» оставались лишь 3 недостроенных корабля «Занте», «Корфу», «Левкас». Эскадренные миноносцы «Пронзительный», «Гаджибей», «Фидониси», «Калиакрия», «Керчь» и «Громкий» покоились на дне Черного моря.
27 октября 1925 г. эскадренный миноносец «Керчь» был обнаружен советскими водолазами. Он лежал на глубине 27 м вверх килем, глубоко войдя в грунт. Эпроновцы начали работы по подъему прославленного эсминца, которые закончились в ноябре 1926 г. корабль с помощью понтонов всплыл на поверхность, но, разломившись на части, снова ушел на дно. В декабре 1932 г. отдельные части «Керчи» были подняты. Турбины, которые были заботливо смазаны экипажем корабля перед тем, как потопить его, оказались пригодными для работы на местной электростанции. Так, после гибели революционного корабля его сердце продолжало служить Родине.
14 сентября 1968 г. на берегу Цемесской бухты, на 12-м километре Сухумского шоссе, был открыт монумент в память погибшим кораблям Черноморского флота. На железобетонном восьмиграннике факеле высечены слова ленинского приказа: «Ввиду безвыходности положения, доказанной высшими военными авторитетами, флот уничтожить немедленно. Пред. СНК В. Ульянов (Ленин)». Надпись с другой стороны гласит: «18 июня 1918 г. в Цемесской бухте во имя революции мужественные моряки-черноморцы затопили боевые корабли, чтобы они не достались кайзеровской Германии».
ЦГА ВМФ, ф. р-55, оп. 1, д. 1, л. 7.
296 Там же, ф. р-181, оп. 1, д. 43, л. 225.
297 Буржуазно-националистический орган власти на Украине в 19171918 гг.
298 ЦГА ВМФ, ф. р-29, оп. 1, д. 177, л. 12.
299 Там же, ф. р-342, оп. 1, д. 146, л. 177178.
300 Моряки за власть Советов на Украине. (Сб. документов). Киев, Изд-во АН УССР, 1963, документ № 120, с. 129.
313 Там же.
314 Кукель (Кукель-Краевский) Владимир Андреевич (18851940) после потопления «Керчи» принимал активное участие в боевых действиях флотилии Астраханского края. В начале февраля 1919 г. переведен на Балтийский флот и назначен командиром крейсера «Богатырь». В июне 1919 г. назначен начальником штаба морских сил Каспийского моря и Азербайджанского флота. За умелое руководство операцией по освобождению форта Александровского награжден орденом Красного Знамени. В июле 1920 г. назначен начальником штаба Балтийского флота. В 19201923 гг. занимал различные командные должности в Балтийском флоте. После увольнения в 1923 г. с военно-морской службы и до 1937 г. был на ответственных должностях в Народном комиссариате по морским делам и в судостроительной промышленности.
315 ЦГА ВМФ, ф. р-1, оп. 3, д. 755, л. 1011.
316 Гражданская война, т. 3. М., Изд. Морской истор. комиссии, 1925, с. 95.
Материал из Википедии - свободной энциклопедии
| «Керчь» | |
|---|---|
| Служба: | Россия
Россия РСФСР РСФСР |
| Класс и тип судна | Эскадренный миноносец |
| Организация | ВМФ Российской Империи Морские силы РСФСР |
| Изготовитель | Наваль |
| Строительство начато | 29 октября |
| Спущен на воду | 18 мая |
| Введён в эксплуатацию | 27 июня |
| Статус | затоплен экипажем 19 июня |
| Основные характеристики | |
| Водоизмещение | 1326 (нормальное), 1580 (полное) |
| Длина | 92,51 |
| Ширина | 9,05 |
| Осадка | 3,2 |
| Двигатели | 2 паровые турбины «Парсонс», 5 котлов «Торникрофт» в 3-х котельных отделениях |
| Мощность | 28 400 л. с. (на приёмных испытаниях) |
| Движитель | 2 гребных винта |
| Скорость хода | 31,1 узла (на приёмных испытаниях) |
| Экипаж | 136 человек, в том числе 9 офицеров |
| Вооружение | |
| Артиллерия | 4х1 102-мм/60 орудий (боезапас 600 патронов) |
| Зенитная артиллерия | с конца 1917: 2 57-мм АУ |
| Минно-торпедное вооружение | 4х3 457-мм ТА образца 1913 года (14 торпед образца 1910 года), 80 мин образца 1908 или 1912 годов |
История службы
18 июня 1918 года по решению советского правительства для избежания захвата германскими войсками кораблей ЧФ, эскадренный миноносец «Керчь» торпедами затопил находящиеся в Цемесской бухте линкор «Свободная Россия» и эсминец «Фидониси» , после чего ушёл в Туапсе , где 19 июня был затоплен экипажем у Кадошского маяка в трёх милях от входа в Туапсинский порт (на глубине 27 метров). Корабль затонул кверху дном .
Предпринятая 22 ноября 1929 года ЭПРОНом попытка осуществить подъём корабля оказалась неудачной (корпус эсминца перерезало на несколько частей понтонными стропами). Средняя часть корпуса «Керчи» (с машинным отделением) была поднята ЭПРОНом в 1932 году. Турбины эсминца после ремонта на протяжении длительного времени работали на Туапсинской электростанции. Оставшиеся на дне обломки корабельного корпуса, лучше всего из которых сохранилась кормовая часть, продолжают оставаться неподнятыми с морского дна .
Факты
Именно с эсминца «Керчь», вслед уходящим в Севастополь кораблям Черноморского флота, был передан в эфир, ставший впоследствии знаменитым сигнал «Судам идущим в Севастополь-Позор изменникам Родины!»
Командиры
Напишите отзыв о статье "Керчь (эсминец)"
Примечания
|
|||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Керчь (эсминец)
Жюли играла Борису нa арфе самые печальные ноктюрны. Борис читал ей вслух Бедную Лизу и не раз прерывал чтение от волнения, захватывающего его дыханье. Встречаясь в большом обществе, Жюли и Борис смотрели друг на друга как на единственных людей в мире равнодушных, понимавших один другого.Анна Михайловна, часто ездившая к Карагиным, составляя партию матери, между тем наводила верные справки о том, что отдавалось за Жюли (отдавались оба пензенские именья и нижегородские леса). Анна Михайловна, с преданностью воле провидения и умилением, смотрела на утонченную печаль, которая связывала ее сына с богатой Жюли.
– Toujours charmante et melancolique, cette chere Julieie, [Она все так же прелестна и меланхолична, эта милая Жюли.] – говорила она дочери. – Борис говорит, что он отдыхает душой в вашем доме. Он так много понес разочарований и так чувствителен, – говорила она матери.
– Ах, мой друг, как я привязалась к Жюли последнее время, – говорила она сыну, – не могу тебе описать! Да и кто может не любить ее? Это такое неземное существо! Ах, Борис, Борис! – Она замолкала на минуту. – И как мне жалко ее maman, – продолжала она, – нынче она показывала мне отчеты и письма из Пензы (у них огромное имение) и она бедная всё сама одна: ее так обманывают!
Борис чуть заметно улыбался, слушая мать. Он кротко смеялся над ее простодушной хитростью, но выслушивал и иногда выспрашивал ее внимательно о пензенских и нижегородских имениях.
Жюли уже давно ожидала предложенья от своего меланхолического обожателя и готова была принять его; но какое то тайное чувство отвращения к ней, к ее страстному желанию выйти замуж, к ее ненатуральности, и чувство ужаса перед отречением от возможности настоящей любви еще останавливало Бориса. Срок его отпуска уже кончался. Целые дни и каждый божий день он проводил у Карагиных, и каждый день, рассуждая сам с собою, Борис говорил себе, что он завтра сделает предложение. Но в присутствии Жюли, глядя на ее красное лицо и подбородок, почти всегда осыпанный пудрой, на ее влажные глаза и на выражение лица, изъявлявшего всегдашнюю готовность из меланхолии тотчас же перейти к неестественному восторгу супружеского счастия, Борис не мог произнести решительного слова: несмотря на то, что он уже давно в воображении своем считал себя обладателем пензенских и нижегородских имений и распределял употребление с них доходов. Жюли видела нерешительность Бориса и иногда ей приходила мысль, что она противна ему; но тотчас же женское самообольщение представляло ей утешение, и она говорила себе, что он застенчив только от любви. Меланхолия ее однако начинала переходить в раздражительность, и не задолго перед отъездом Бориса, она предприняла решительный план. В то самое время как кончался срок отпуска Бориса, в Москве и, само собой разумеется, в гостиной Карагиных, появился Анатоль Курагин, и Жюли, неожиданно оставив меланхолию, стала очень весела и внимательна к Курагину.
– Mon cher, – сказала Анна Михайловна сыну, – je sais de bonne source que le Prince Basile envoie son fils a Moscou pour lui faire epouser Julieie. [Мой милый, я знаю из верных источников, что князь Василий присылает своего сына в Москву, для того чтобы женить его на Жюли.] Я так люблю Жюли, что мне жалко бы было ее. Как ты думаешь, мой друг? – сказала Анна Михайловна.
Мысль остаться в дураках и даром потерять весь этот месяц тяжелой меланхолической службы при Жюли и видеть все расписанные уже и употребленные как следует в его воображении доходы с пензенских имений в руках другого – в особенности в руках глупого Анатоля, оскорбляла Бориса. Он поехал к Карагиным с твердым намерением сделать предложение. Жюли встретила его с веселым и беззаботным видом, небрежно рассказывала о том, как ей весело было на вчерашнем бале, и спрашивала, когда он едет. Несмотря на то, что Борис приехал с намерением говорить о своей любви и потому намеревался быть нежным, он раздражительно начал говорить о женском непостоянстве: о том, как женщины легко могут переходить от грусти к радости и что у них расположение духа зависит только от того, кто за ними ухаживает. Жюли оскорбилась и сказала, что это правда, что для женщины нужно разнообразие, что всё одно и то же надоест каждому.
– Для этого я бы советовал вам… – начал было Борис, желая сказать ей колкость; но в ту же минуту ему пришла оскорбительная мысль, что он может уехать из Москвы, не достигнув своей цели и даром потеряв свои труды (чего с ним никогда ни в чем не бывало). Он остановился в середине речи, опустил глаза, чтоб не видать ее неприятно раздраженного и нерешительного лица и сказал: – Я совсем не с тем, чтобы ссориться с вами приехал сюда. Напротив… – Он взглянул на нее, чтобы увериться, можно ли продолжать. Всё раздражение ее вдруг исчезло, и беспокойные, просящие глаза были с жадным ожиданием устремлены на него. «Я всегда могу устроиться так, чтобы редко видеть ее», подумал Борис. «А дело начато и должно быть сделано!» Он вспыхнул румянцем, поднял на нее глаза и сказал ей: – «Вы знаете мои чувства к вам!» Говорить больше не нужно было: лицо Жюли сияло торжеством и самодовольством; но она заставила Бориса сказать ей всё, что говорится в таких случаях, сказать, что он любит ее, и никогда ни одну женщину не любил более ее. Она знала, что за пензенские имения и нижегородские леса она могла требовать этого и она получила то, что требовала.